ЗНАТОКИ КОМАНДЫ
«РОСАТОМА»

О книге Дмитрия Володихина «Малюта Скуратов»

О Малюте Скуратове и об опричнине в целом мы знаем не так много. И документооборот не тот был, и всякая «мелочь» в него просто не попадала. То есть как «мелочь»? Даже не простолюдины, а неродовитое дворянство. И всяких мемуарных свидетельств, и частных хроник мало. В древности, конечно, было больше, да вот горела Москва… Есть, правда, свидетельства иностранцев, однако они зачастую субъективны и намеренно искажены. С другой стороны, сравнением с нашими источниками можно выяснить, когда они более-менее точны, а когда нет, что и делает автор.

В общем, это книга не столько о самом Скуратове, который был кометой на политическом небосклоне России Ивана Грозного, а о неродовитой знати, пошедшей в опричнину в целом.

Под влиянием пропаганды 1930–1940-х – и в первую очередь известного фильма – многие считают, что опричнина – возможность подняться наверх простонародью. Ничего подобного, да и, прямо скажем, быть такого не могло. Потому что соответствующий опыт в управлении у них отсутствовал. Выражаясь игровым сленгом, «прокачивать скиллы» сын боярина (не путать с «детьми боярскими») начинал с детства. И уже в молодом возрасте имел и боевой, и управленческий, и даже дипломатический опыт и умения. А человек из народа был лишен всего этого. Потому даже неродовитым дворянам ловить в той системе было нечего, ибо даже у них полного доступа ко всем этим возможностям не было. В общем, «донат» и «голда» рулили уже тогда. Но вот что отменяла опричнина – так это местничество. Все, наверное, помнят анекдот про внука генерала, который не станет маршалом, потому что у маршала тоже есть внуки… Были специальные книги, куда записывали, кто чем командовал и какой род над каким родом стоял. А потом, если назначали потомка подчиненного командовать потомком его командира, начиналась оживленная юридическая дискуссия. Конечно, сия система – та еще дрянь. Но кто помнит о Речи Посполитой, тот в цирке не смеется. В вольной шляхетской республике вместо «встретимся в суде» обиженный шляхтич по поводу обиды мог устроить «наезд», а если полагал, что задеты его права, мог учинить вполне себе законный мятеж против короля – «рокош». В общем, взаимные «наезды» (да-да, именно так они назывались) в Польском королевстве, а затем и в Речи Посполитой были, насколько я в курсе, не такой уж редкостью.

Система была хоть и дурной, но направляла склочников в правильное русло. И вот тут Иван Васильевич объявляет, что хочет себе что-то вроде персонального удела с Думой и войском. И чтобы никакие земские бояре туда носа не совали. Вполне себе европейского направления мысль – идея абсолютной власти монарха, когда никакое графье в дела монарха не влезает, – витала в воздухе. (Но только в пределах его компетенции! А вот стрясти с графьев или, чего доброго, торговцев новые налоги – ни-ни! Это уже не компетенция монарха!) Так вот опричники, которые в зависимости от направленности пропагандиста представляются либо «первым регулярным войском», либо «кровавой гебней», в общем-то являются администрацией этого царского удела на новый лад. Ну и армией, соответственно. Правда, по организации, насколько я понял, от земской она отличалась несильно. Более того, в опричнину пошли служить примерно те же люди. Только не из первого эшелона боярства, а из второго. Правда, потом Иван Васильевич продолжил «перебирать людишек» и до достаточно высоких постов дослужились уже и люди из третьего эшелона, о которых до начала опричнины практически ничего не известно. Такие, как Малюта Скуратов. Но это именно отдельные люди, а дошедший до положения особо доверенного человека (впрочем, поручаемые ему задания были ну очень, очень «грязными») герой книги – случай вообще беспрецедентный. При этом он выходец отнюдь не из низов. Он из дворянства и не сказать, что уж из совсем мелкого. Но по сравнению с даже высшими деятелями начала опричнины – даже не третий сорт, а брак. Но он – исключение. А было в опричнине много других интересных людей, коим уделено место в книге. Были там и палачи-кромешники, как сам Малюта, были и лихие воины и одновременно лихие монахи. Были и дипломаты. Но в целом все они оставались высокородной знатью. При этом с высоты положения Ивана Васильевича и в его понимании мира, в котором происхождение оставалось очень важной вещью, все они – «псы государевы» (насколько я помню, они сами себя так и называли) и им не стоит забывать, кому обязаны.

С другой стороны, опричников Иван Васильевич с удовольствием использовал для борьбы со своими настоящими или мнимыми политическими противниками. При этом массовые казни по тем временам были не приняты. Садистская казнь трехсот человек в Москве, пусть часть и помиловали в последний момент, была чрезвычайным происшествием и запомнилась москвичам на многие-многие годы. И в походе на Новгород опричники участвовали. И людей убивали много. И бесчинствовали. Может быть, Иван Грозный пытался их повязать кровью? Может быть. Но и не запятнавшие себя быстро сошли со сцены после смерти Грозного. Правда, первое понижение участников опричнины было в связи с ее отменой, но полностью они потеряли положение уже после смерти предпоследнего Рюриковича. Съели их старые боярские роды. До отмены местничества оставалось почти 100 лет…

О книге Алексея Карпова «Батый»

Очень рад за вас, читатели, держащие в руках эту книгу: выбор ее для прочтения как минимум неординарен. Действительно, она, находящаяся в числе книг исторических, тем не менее не укладывается в привычный формат учебника или монографии.

Почему стоит ее прочитать? На мой взгляд, книга историческая должна давать возможность читателю самому делать выводы. О событиях, о личностях, о явлениях. Кроме того, для человека, действительно интересующегося историей, всегда важен отличный от привычного, перекрестный, взгляд, ибо отвергая мнение «с другой стороны», мы сами себя вводим в ограниченность суждений и мыслей.

Из школьных учебников мы помним как догму: «монголо-татарское» (а в сегодняшних политкорректных – «золотоордынское») иго было страшным, можно сказать, абсолютным злом, и никаких сомнений не возникает. Да и откуда им взяться? Более двухсот лет политической зависимости, постоянные грабежи и смерти русских (и не только) людей, непосильная дань!.. Поэтому всё, что связано с Монгольской империей и Золотой Ордой, считается «по умолчанию» негативным – захватчики, оккупанты и т. д.

Однако имеем ли мы право «вычеркивать» этот период из нашей истории, оценивая его однозначно негативно? Ведь от завоевателей мы многое переняли, и плохое и хорошее – это просто факт, оставивший отпечаток, в том числе и на нашей жизни, жизни потомков. Замечу следующее: в этих непростых условиях люди рождались, жили, чего-то добивались. В конце концов, выжил наш народ. Да и не просто выжил – за огромный промежуток времени не привык к состоянию рабства, а наоборот – нашел в себе силы и мощь завоевать право быть свободными и в дальнейшем создать одну из величайших мировых держав, пройти это испытание! Значит, все-таки нужно выучить и эту страницу русской истории, объективно взглянув на плюсы и минусы, сделать выводы из тяжелых поражений.

Не стоит забывать и о том, что Монгольская империя в свое время была самым могущественным государством планеты. Государством, живущим войной. Государством, которому покорилась Евразия. Государством, определившим развитие эпохи. Как минимум этот факт стоит того, чтобы подробнее узнать о людях, достигших вершин в искусстве быть сильнее всех. А если посмотреть глубже – средневековое (ах, да, еще и «дикое») государство монголов умудрилось просуществовать сотни лет, а не развалиться со смертью отдельно взятой выдающейся личности. А значит, нужно взглянуть на это государство пристальнее, увидеть, какими же, пусть и примитивными, но – эффективными (и более простыми для анализа) инструментами монголы добились таких успехов.

Книга «Батый» написана не о личности как таковой, а об эпохе, о том месте, которое личность в ней занимала. Как в иерархии государства, так и в общем влиянии на исторический процесс. Что важно лично для меня – это тот вклад, позитивный и негативный, который относится к Руси, нашей древней родине. Потому что история – не мертвая наука, она может и должна учить людей не ходить по кругу, не совершать одни и те же ошибки, а по-настоящему развиваться. История Батыя – это страница и нашей истории тоже, и очень познавательная, замечу. Я считаю, что автору удалось отразить все важные и интересные аспекты, причем сделать это ясным, увлекательным языком, насколько это возможно для серьезной исторической книги.

Очень ценю, повторюсь, в исторической литературе безоценочность. Читатель должен сам – на основании предложенной информации – выстроить свое мнение. Должен сам думать, а не получать готовенькие суждения, чтобы потом, как несмышленый попугай, транслировать их дальше. Именно такие книги учат, дают уму ту самую «удочку» познания, а не уже пойманную и готовую «рыбу» суждения. Книга «Батый» именно такая. Она позволяет думать и принимать решения читателю, а также эффективно интегрировать новый взгляд и новое мнение об освещаемом историческом периоде и личности в уже имеющийся пласт знаний.

Хочу выразить благодарность автору и издательству. Автору – за проделанную работу, издательству – за широкий и нетривиальный взгляд. А вам, читатели, немного завидую, ведь у вас прочтение этой книги еще впереди!

О книге Льва Данилкина «Юрий Гагарин»

«Издательство “Молодая гвардия”?.. Оно еще живое?..» – Подруга поднимает бровь. Живее, отвечаю, некоторых. Да, серия «ЖЗЛ» основана в 1890 году, но внутри многое поменялось, не сомневайтесь. Редактор, правда, еще не определился, как правильно – Google или Гугл; в книге, которая лежит передо мной, пишется то так, то так. Но Гугл там уже есть, как и Википедия, и твиттер Медведева, и прочая современность.

Хотя книга передо мной вообще-то о Юрии Гагарине.

Я собиралась писать о другой биографии, если честно, а эту взяла накануне дедлайна просто пролистать – и читала пять часов подряд. Оторвалась только на поспать и на работу и дочитывала еще весь следующий вечер.

Это, господа, захватывающая книга.

Читать ее легко и приятно. Когда я наткнулась на первой странице на фразу «Россия имела репутацию Мордора», я хмыкнула и сразу подумала, что мы с автором поладим. Общие культурные коды, всё такое.

Да, «конец немного предсказуем» (с), но в сущности, что кроме этого самого конца мы знаем?.. Гагарин – символ. Гагарин – советский PR-проект. Гагарин – свободно конвертируемый супергерой.

О первом космонавте написано много, но в основном так правильно, гладко и сладко, что читать это невозможно. А тут, представьте, к вам приходит человек, который уже всё прочитал о ЮГ и собрал все капли жизни, которые остались в сухих, как выкрученное белье, воспоминаниях о нем. Так вот, этот человек – Лев Данилкин.

Собственно, книга – это попурри из всех биографий и мемуаров, отдельные куски которых порой прямо противоречат друг другу и в соседстве кажутся особенно смешными.

Здесь рассказы родственников, сослуживцев, журналистов, трактористов и официанток. И за «коллективным Гагариным» видно, что он живой. Не сахарный леденец и не биоробот. Он где-то хулиган, а где-то конформист, и карьерист немного, и себе на уме, и зануда иногда, но по большей части – веселый молодой парень Юра. Двадцать семь лет! «Ма-ам! – кричу я на кухню. – Гагарин в моем возрасте в космос полетел, а я?..»

Он учится на летчика и с соседями по общаге в складчину покупает один костюм на всех, чтобы ходить на свидания. Он любит фантастику. Он пробуется «в космонавты» наудачу и оказывается удачлив. Но не только.

Вы думаете, что на его месте мог оказаться любой?.. Ха-ха. Вы прочитайте, сколько он прыгает с парашютом, куда он прыгает, сколько сидит в сурдокамере и сколько крутится в кресле Барани. Любой, говорите?.. Выходите вперед, кто для начала абсолютно здоров. Даже с кариесом – домой. Тогда медики не знали, чего бояться в космическом полете, и на всякий случай боялись всего.

Он один из лучших, и всё-таки он – живой.

Он ест леденец перед взлетом «Востока», а в невесомости у него улетает карандаш, а после приземления он щиплет себя: жив, что ли?.. А во время торжественной встречи в аэропорту у него развязывается шнурок, а в Лондоне – во время мирового турне – у него ужасно болит правая рука, потому что он здоровается со всеми 70 минут без перерыва.

До 1962 года вся биография читается на одном дыхании, чистой воды приключения, ей-богу. Дальше заглядывать боялась, думала, там безнадега и тупик, мы ведь знаем, что «Кедр» больше не полетел в космос. Но безнадеги нет до самого конца, только запомнились слова писателя Ярослава Голованова о похоронах: «Никто, даже Андриян Николаев, не сказал, что Гагарин был веселым, жизнелюбивым, радостным человеком». Как могло так случиться, что никто не сказал?..

Есть у меня странность: когда думаю о тех годах, все картинки в голове черно-белые. От фотографий и хроники, очевидно. Нет, я не думаю всерьез, что родители мои росли в эдаком Плезантвиле, но я ловлю на краю сознания удивление, когда читаю, что скафандр у Юры Гагарина был оранжевый. Он цветной был, представляете?..

И в этом наивном удивлении, пожалуй, главное мое впечатление от всей книги.

О книге Константина Сапожникова «Уго Чавес: Команданте надежды»

В первую очередь хочу выразить признательность издательству «Молодая гвардия» за возможность написать рецензию на одну из книг «ЖЗЛ» – этой замечательной серии, известной мне еще с детства. Мой выбор пал на историю жизни и борьбы Уго Рафаэля Чавеса Фриаса, или просто Уго Чавеса – биографию яркого и харизматичного венесуэльского государственного деятеля, лидера страны, столь неоднозначного и по-разному трактуемого.

Сразу стоит отметить, что книга написана живым, понятным языком, без политических подтекстов и поиска правых и виноватых, без осуждения, но и без бравады – действительно читается на одном дыхании. Много интересных фактов из жизни героя, много воспоминаний друзей и коллег, родственников и противников. Я сравнил эту книгу с большим количеством публикаций и статей о Чавесе и смело могу сказать, что в ней наиболее полно раскрыта многогранная и неординарная личность команданте, заслуживающая если не восхищения, то как минимум уважения.

История жизни Уго намертво переплетается с историей его родины – Венесуэлы, которую он не предал в самые сложные и «темные» времена второй половины XX века. Именно благодаря Чавесу название этой далекой и не самой известной страны Латинской Америки стало знакомо всему миру.

Особенно интересно в книге документально подтвержденное рассмотрение вопроса, кто виноват в сегодняшней неоднозначной ситуации на мировой политической арене: в кровопролитиях в Азии, в цепочке цветных революций и карточном падении режимов и систем. Венесуэлу и Чавеса можно заменить на Ливию и Каддафи, Сирию и Асада, Египет и Мубарака, Киргизию и Бакиева и наконец – Украину и Януковича. Автор говорит об этом открыто и честно.

Я вспоминаю, как я, далекий от политики человек, был огорчен случившейся после продолжительной болезни и борьбы смертью Чавеса – смертью, казалось бы, незнакомого и периферийного президента. Теперь же, прочитав эту книгу, хочется сказать: «Да, такие люди творят историю!»

Мне бы хотелось, чтобы книги серии «ЖЗЛ» рекомендовались к прочтению в школьной программе старших классов: они помогут лучше ориентироваться в потоке информации в наше непростое время, отделять идеологические вымыслы и популистские заявления от документальных фактов и реальной истории и просто воспитают вкус к интересному и полезному биографическому чтению.